[Нет, Ассоль]

ФБ прошла, хоть и не очень плодотворно, но результаты я сюда перетягаю.
"Солнце"... странный текст. Выкладка драбблов вообще вызывает у меня смешанные чувства, но "Солнце" среди них какой-то особый. По факту ощущения, "Солнце" - отражение "Дейв и тьма", но писалось раньше и значительно в других условиях. Просто хотелось что-то няшное, милое... И, пожалуй, это единственный из всех текстов, который именно что светлый. Остальные - нет.
"Доппельгангер" - просто дейвовриска во всей своей красоте. Но я люблю этот пейринг, вот серьезно! Он... впечатляет. "Доппельгангер" написан сильно под влиянием А., это ощущается, мне кажется. Просто срез того, что там.
"Лжец" родился из однострочника. Он просто был расширен немного. Но в нем есть это ощущение... Спонтанности, что ли? Ладно, не нзнаю. Забавно, но "Лжец" и "Солнце" используют один и тот же прием. Уруру, котики.
"Приметы" - крэк нахуй. Пробная удочка на тему того, примут ли этот пейринг. Не приняли. Меня вообще в драбблах не оценили. Но это из симс пейринг. Не спрашивайте.

Название: Солнце
Бета: Koizumi-san
Размер: драббл, 425 слов
Пейринг/Персонажи: Шерон/Ада
Категория: фэмслэш
Жанр: UST
Рейтинг: G
Краткое содержание: это просто еженедельное чаепитие.

Шерон жестом отпускает слуг и своими руками запирает двери изнутри. Окна не зашторивает — малая гостиная находится на самом верху, почти под крышей, никто не в силах заглянуть сюда снаружи.
(Тем не менее, к её сожалению, ничего не происходит).
Она всегда выбирает для этого чаепития именно эту гостиную. Отсюда ей открывается замечательный вид на сад.
(Шерон знает, что если отвести взгляд от окна и перевести его чуть ниже, то — на куда более захватывающий вид кружева на декольте мисс Ады).
Она приподнимает тонкую фарфоровую чашку и улыбается. Ада улыбается ей в ответ. Её улыбка — воплощение невинности и скромности, её пальцы оплетают тонкой работы десертную вилочку. Ада ломает пирожное.
(Шерон думает, что её улыбка всяко слаще пышной кремовой шапки).
Она говорит — о погоде, о солнце, о дождливых ночах и искристых каплях росы. Её взгляд за решетками длинных ресниц прячет тёмные силуэты, опасность, скрытые под покровом ночи и каменными сводами тайны.
(Шерон молится, чтобы её взгляд не отражал её мысли).
Ада щебечет — про братика, про Винсента, про отца и дядю, про погоду, про Латвидж, про леса, рощи и кристально прозрачные лужи посреди дорожек в саду. Солнце падает ей на волосы и на руки, рассыпается брызгами, отражается в её смехе.
(Шерон хочет превратить это чаепитие из еженедельного в вечное).
Ада улыбается и поворачивается, глядя сверху на сад. Она вся — сгусток света, нет, не так, она не светится сама, но собирает весь свет вокруг. У неё круглое, лунное лицо.
(Шерон хочет превратить это чаепитие в то, что бывает в её любимых романах).
В комнате тепло, почти жарко. Удушающе пахнут расставленные вокруг лилии — белые, белоснежные, словно сотканные из луны.
(Шерон представляет, как вставляет в рассыпанные по плечам локоны Ады цветок).
Часы — ровно за спиной Ады, только оторвать от неё взгляд и посмотреть немного выше. Они режут секунды, время оплывает каплями, алыми, как вазочка с клубникой, как розы в саду, как кровь, как чувства, терзающие Шерон.
(Шерон мечтает, чтобы однажды они остановились вместе со всем временем).
Ада оглядывается к часам.
— Ах, простите меня! — она наклоняет голову, словно воробушек, маленькая резная птичка, из золота, из чистого света. — Я так вас задерживаю!
(Милая, милая, милая, пожалуйста, ещё немного посиди здесь).
Перед уходом она наклоняется и целует Шерон в прохладную щеку.
(Шерон словно случайно поворачивает голову, губы Ады прикасаются к уголку её рта; она смущена — они обе смущены).
Шерон провожает её до экипажа — всегда лично. Ада что-то щебечет про то, что она не стоит забот, но Шерон точно знает — она стоит большего, много большего.
(Когда экипаж скрывается, Шерон облизывает губы.
Сладко.
Солнечно.)

Название: Доппельгангер
Бета: youwereright
Размер: драббл, 354 слова
Пейринг/Персонажи: Вриска/Дейв
Категория: гет
Жанр: можно сказать, что романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: про удушье и асоциации
Примечание/Предупреждения: возможен ООС;
по мотивам
Download Doppelganger for free from pleer.com

Вокруг все плывет. Режущий свет ламп несколько раз вспыхивает перед глазами, прежде чем превратиться в такую же режущую тьму.
Дейв задыхается. Ладонь Вриски лежит у него на горле, сжимая его, впиваясь когтями в тонкую кожу.
Она отпускает его лишь на долю секунды, чтобы дать вдохнуть, а затем снова стискивает пальцы, жадно впивается в его рот, почти кусая. Перед глазами все снова плывет, лопатками Дейв чувствует холодящий спину металл стен.
Почему-то её поцелуй заставляет вспомнить медь и что-то ещё — неуловимое, болезненно-лилейное. В сумрачном удушье все его ощущения острее, чем раньше. Колено Вриски упирается ему в пах.
Она вся какая-то острая и угловатая, движения резкие, словно вместо суставов — пружины. У неё колючий взгляд и жёсткие прикосновения, ещё немного — и порежешься. Дейву это нравится.
Эти ощущения совершенно иные. Не такие, как почти болезненное восприятие личного пространства Терези, и не такие, как мягкость Карката, но — удушье, и острые коленки, и укусы, порезы, ссадины, вечные словесные перепалки.
А ещё — и это странно — можно прийти к выводу, что Вриске не хватает только кисточек на ушах. Впрочем, даже без них видны хищные рысьи замашки.
Вриска отпускает его горло и сжимает волосы в горсти, тянет, вызывая почти болезненный выдох-стон. Ей это нравится. Дейв в ответ лезет холодными руками ей под футболку, щипая за чувствительные шрамы на ребрах.
Сейчас она не против. Дейв никак не может привыкнуть к резким переменам её настроения, к тому, что сейчас ему практически подлезут под руку и будут лежать, периодически комментируя его действия, а через пару часов — зажмут в дальнем коридоре, а ещё позже — будут сидеть за спиной и с любопытством искать пальцами пульс на шее.
К этому невозможно привыкнуть.
Ни к чему нельзя привыкнуть и ни в чем нельзя быть уверенным. Вриска как тень, двойник, доппельгангер, она везде и сразу, Дейв смотрится в неё, как в кривое зеркало, с восторгом и ужасом одновременно.
Она делает шаг назад, выпуская Дейва, и улыбается.
Доппельгангер, иногда — полное отражение его мыслей и ощущений, иногда — противоположность, режущая, острая.
И все, всегда — как по самому тонкому краю, обостренные чувства, воздух кажется даром, а страхи лезут изо всех щелей.
У Дейва дрожат ноги.

Название: Лжец
Бета: youwereright
Размер: драббл, 433 слова
Пейринг/Персонажи: Роуз, Каркат
Категория: джен
Жанр: повседневность с элементами хоррора
Рейтинг: G
Краткое содержание: она не была страшной.
Примечание/Предупреждения: посвящается сокомаднику youwereright

Роуз могла быть разной — легкомысленной и смертельно серьезной, сосредоточенной и расслабленной, молчащей сутками и ведущей длинные, не всегда понятные, беседы часами напролет. Каркат наблюдал за ней, пытаясь хоть как-то её классифицировать и определить в понятную ячейку в мозгу, наблюдал в разное время, при случайных встречах и обычных их общих посиделках в той комнате, которая заменяла им гостиную.
Роуз была разной — но она не была страшной.
(классически страшной — инфернальной, или хтонической, или как еще описывают таких девушек книги ужасов)
У неё был внимательный, чуть прищуренный, немного любопытствующий, слегка расслабленный взгляд из-под светлых, до прозрачности белых ресниц. И классифицировать-то первой начала она, Каркат только подхватил и развил её идею. Это Роуз, чтобы окончательно все о нем понять, было достаточно одного разговора в ставшей резко тесной комнате.
После первой их встречи Каркат еще долго не мог отделаться от ощущения, что его исследуют.
(препарируют, раскладывают по банкам, ставят на резные ольховые полки)
И только отойдя от этого разговора, он понял, что сам-то окончательного впечатления составить не смог. Решил — самому пронаблюдать, чтобы решить, как же следует себя с ней вести. Решил — и начал выполнять; специально Каркат её не выслеживал, конечно, но при случае выхватывал её взглядом из темноты коридоров и пахнущего ноткой затхлости воздуха комнат.
Роуз проходила мимо, шурша подолом длинной юбки по полу.
(словно тысячи мелких насекомых)
Роуз не замечала этого. Снисходила до того, чтобы не замечать его взгляда, если Каркат не успевал отвести глаза и сделать вид, что он занят чем-либо другим. И — кажется — Роуз ему верила. Или делала вид, что верила. Улыбалась ему при встречах одними уголками губ, больше обозначая улыбку, слишком увлеченная собственными делами.
И говорила слишком спокойно, чтобы воспринимать её, как кого-то равного.
(не из этого мира)
И, казалось, не было в этом ничего такого. Просто Роуз. Четыре буквы в имени и шесть — в фамилии. Но почему-то при одном её приближении руки у Карката холодели, и тело требовало какой-либо опоры, кроме дрожащих ног, а ладони становились скользкими и липкими. С ним не было такого, пожалуй, никогда.
Каркат пытался не показывать никому этого страха.
(у неё есть сердца в банках, а самое ценное из них - собственное её сердце)
Всё же он привык, что бояться имеет смысл лишь чего-то материального, чего-то — или кого-то, - что может причинить ему вред. Однако в этом плане Роуз была совершенно безопасна для него, Каркат это знал, был уверен, совершенно, абсолютно убежден.
И все же старался жаться поближе к Дейву на совместных ужинах.
(спаси меня, пожалуйста, спаси меня)
Она все же не была страшной.
(ложь)
Обычная девчонка, каких сотни.
(ложь)
Ничуть не инфернальнее других.
(какой ты лжец, Каркат)

Название: Приметы
Бета: youwereright
Размер: драббл, 908 слов
Пейринг/Персонажи: Маркиза Спиннерет Майндфенг, Псионик
Категория: джен, прегет
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: говорят, псионик на корабле — к несчастью.
Примечание/Предупреждения: AU, возможен ООС

В первый раз она видит его привязанным к столбу — руки высоко подняты, лопатки прижимаются к неотполированному дереву, а взгляд обречен и яростен одновременно.
Маркиза останавливается. Обычно она не использует рабов — достаточно пленных, но этот чем-то цепляет её. Может — скорее всего, — взглядом. Он словно светится в полумраке.
Кошелек с золотом перебирается в руки работорговца (а следом за ним в его грудь пробирается кинжал; если ты обманываешь, будь готов, что рано или поздно найдется внимательный покупатель). Маркиза наклоняется, возвращая свои деньги себе, а затем отвязывает веревки, про себя отмечая ненадежность узла, и ведёт раба за собой.
Она освобождает его уже на корабле. Отбрасывает ненужные путы за борт и жестом подзывает к себе боцмана.
— Отведи его в каюту. Дай чистую одежду, воду, пищу.
Боцман коротко кивает — понял.
— Это новый матрос, капитан?
Маркиза оборачивается и внимательно осматривает раба с ног до головы. Тощий, конечно, и хилый, но это легко исправить, тем более что за этой слабостью она чует и выносливость, и силу — полезные в морском деле вещи.
— Да.
И отправляется вниз.
Уходя, она впервые слышит его голос — он отвечает на вопрос боцмана о своём имени:
— Псионик.

Есть такая примета, что псионик на корабле — к несчастью.
Нет, Маркиза Спиннерет Майндфенг никогда не верила в приметы — она создавала их сама, и её флот, наводящий ужас на всю Альтернию, был лучшим доказательством того, что никакие силы не могут повлиять на хорошую оснастку, вышколенную команду и разумного капитана.
Да только вот, как ни крути, псионик на корабле — к несчастью. Это межпланетные могут использовать их, как угодно, а море любит точность и твёрдую руку, море больше верит команде, парусу и веслам, чем усилиям одного тролля, будь он хоть миллион раз гением псионики.
Корабль почти стонет — будь он хоть капельку хуже, то развалился бы, но у Маркизы только лучшие, только крепкие корабли, и потому он лишь трещит. Пока лишь трещит — и она, хватая за шкирку пробегающего мимо юнгу, выспрашивает подробности.
«Разбушевался, значит», — хмыкает она и быстро направляется вниз.
У каюты Псионика толпится почти половина команды, не решаясь войти внутрь.
— Чего бездельничаем?
От окрика Маркизы они оборачиваются и несколько молодых еще матросов начинают лепетать в свою пользу оправдания.
— Пошли вон и проверяйте, где корабль дал слабину! Обнаружите — немедленно чините. Всякий, кого я найду увиливающим от работы, пойдет за борт.
Не дожидаясь, пока все разойдутся, она толкает дверь и входит внутрь. Матросы шепчутся, но Маркизе достаточно на секунду повернуться, чтобы они быстро, как крысы, разбежались по всему кораблю.
«Разбушевался» — это мягко сказано. Каюта, которую Псионик делит еще с тремя матросами, расколочена в щепки, обшивка стен летает вокруг него вместе с обломками мебели. Здесь, в средоточии псионической бури, опасно стоять, потому-то Маркиза и не винит тех, кто толпился у двери.
Мысленно она нащупывает его сознание. Оно экранировано, окутано плотной, не дающей попасть в него, пеленой. Маркиза ищет щель, через которую можно проникнуть внутрь. Пелена приоткрывается во время очередной псионической вспышки, из-за которой Маркизу чуть не задевает пролетающей мимо доской, и этого достаточно, чтобы взять его разум под контроль.
Псионик пытается не допустить вмешательства в свою голову даже теперь, когда это бессмысленно. Маркиза берет в свои руки контроль медленно, преодолевая его сопротивление, и мимолетом думает, что, пожалуй, такая сила воли достойна уважения.
Он успокаивается после долгих минут борьбы с её приказом. Буря стихает, корабль перестает звучать так, словно разваливается на отдельные доски, и Маркиза встаёт с колен, сама не помня, когда опустилась на пол.
— Отдышишься и начнешь чинить всё, что сломал.
Псионик смотрит на неё снизу вверх и молча кивает. Маркиза наклоняется к нему и берёт его лицо в ладони.
— Если ещё раз произойдет хоть намек на подобное, я найду для тебя участь
хуже смерти, не сомневайся.
Он кивает ещё раз. Его взгляд полон злости, чистейшей, концентрированной, беззубой и бессильной злости, которая — она в этом уверена — никогда не найдет выхода.
Маркиза выпрямляется и уходит, напоследок ещё раз проверяя его разум и защитную белую пелену на нём. Псионик плюёт ей вслед.

Говорят, что псионик на корабле — к несчастью.
Нет.
Маркиза поднимается на палубу и смотрит, как в лунном свете, заливающем верфь, суетятся мелкие силуэты ремонтников. Обшивку, пожалуй, неплохо бы обновить, заделать пробоины в стенах, да другие подобные мелочи — разбушевался, ишь ты. Стрессующие псионики — вот что точно не дело для корабля, хорошо ещё, мелочью отделались.
Псионик, виновник внепланового визита на верфь, сидит возле грот-мачты и штопает прореху на парусе. На нём защитные очки, пальцы двигаются быстро и ловко, словно всю свою жизнь он только этим и занимался.
— Маркиза, — говорит он, когда она проходит мимо.
Маркиза останавливается в трех шагах от него и вопросительно смотрит. Псионик опускает глаза обратно к толстой блестящей игле.
— Вы не убили меня, даже не наказали,— говорит он.
— Да.
— Почему? Если вы купили меня, то разве это не ваше право?
Маркиза усмехается. Вокруг стучат молотки рабочих. Её корабль, гордость флота рисконантов, уже через два дня сможет вновь рассекать океан.
— Ты мой матрос, а не мой раб.
Псионик задумывается, не поднимая на неё глаз.
— Но вы влезли в мой разум при этом.
Она лишь пожимает плечами и указывает раскрытой ладонью на палубу.
— Я думала о нём.
Он молчит. Маркиза ждёт какой-либо реакции на свои слова ещё несколько секунд, а затем быстрым шагом направляется к носу корабля.
Псионик нагоняет её уже около фок-мачты.
— Что-то ещё?
Он опускается на колено и сухими губами прикасается к её руке.
Маркиза улыбается, обозначает улыбку одними уголками рта.
Приметы лгут.

@темы: Pandora Hearts, Homestuck, заметки графомана, звуки на полях, волшебная игла