[Нет, Ассоль]

"Нисхождение"изначально должно было быть тяжелым мрачным макси, но я не шмог и в итоге ужал все до одного ретроспективного взгляда и сильно смягчила, but well, i tried.
"Спите, милый принц" - спонтанное вдохновленное каким-то американским хоррорным рассказом. Черт его знает, но мне нрааавится, он хорошо вышел - плюс в нем есть двойная трактовка взрослого Дейва, оба варианта которой абсолютно верны. Доставляет.
"Дейв и тьма" - моя любимая вещь на этой ФБ. Очень личная (в этом плане ее разве что "Малигнизация" переплюнула, но о ней потом), очень нежная, но при этом - мрачная, вязкая и в чем-то жуткая. Это именно тот hurt/comfort, как я люблю.

Название: Нисхождение
Бета: Koizumi-san
Канон: Pandora Нearts
Размер: мини, 2 670 слов
Пейринг/Персонажи: Оз, упоминаются: Гилберт, Винсент, Элиот Найтрей, Лео, Шерон Рейнсворт, Зарксис Брейк, Ада Безариус, Алиса, Воля Бездны.
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Оз считает планеты.
Примечание/Предупреждения:
* кроссовер с Homestuck.
* смерти персонажей.
* местами цветной текст, альтернативная пунктуация, капитализация и грамматика. И смайлики.
* возможен ООС.
* по мотивам
Download Homestuck Descend for free from pleer.com


Самое сложное — досчитать до десяти и ни разу не сбиться.
Оз делает шаг и вытаскивает из инвентеки планету.

Один.

В тени от погасшего Горна вспыхивают и в ту же секунду гаснут мелкие огоньки. Оз не любит тот день, когда он впервые взял в руки игру; Оз не вспоминает ту ночь, когда впервые проснулся на Проспите. Однажды он проснулся на Дерсе — и с тех пор плохая игра стала безнадёжной, их линия времени — обречённой, а надежда вся ушла на то, чтобы доставить Оза в другой мир. Однажды он умер на Дерсе — и стал богом, только вот бог из него не особо хороший удался, слишком уж был самонадеян, слишком хотел завершить всё сам, и что вышло?
В их команде — сперва — было четыре человека, но в игру они вошли ввосьмером — и ещё Алисы, одна умерла до начала игры, а вторая играла против них.

луннаяЛапка (ЛЛ) начал доставать ожидающийХаос (ОХ) когда-то давно.
ЛЛ: эй гилберт ты отличный сервер-игрок
ОХ: даже странно.
ЛЛ: берегись метеоритов
ОХ: что???
ЛЛ: я бы не хотел чтобы ты умер
ЛЛ: ну метеориты
ЛЛ: знаешь когда ты ввел меня в игру ты сам попал под метеоритный дождь
ЛЛ: умрешь если не сыграешь и тому подобная ерунда
ОХ: ты не предупредил меня.
ЛЛ: да
ЛЛ: был неправ
ЛЛ: я напишу вп
ЛЛ: он станет твоим сервером
ОХ: вп? да он в жизни не согласится!
ЛЛ: поверь я найду как его убедить
луннаяЛапка (ЛЛ) перестал доставать ожидающийХаос (ОХ).

И в итоге, думает Оз, собирая мёртвых лягушек и относя их к воде, какой же смысл во всём этом? Рыцарь Пространства подвёл их всех; они мертвы, как и лягушки. Новая вселенная не создана, старая — разрушена, а сам Оз остался один меж двух вселенных и три года не может преодолеть расстояние в один ярд между этим миром, и тем, который Скайя создала на замену ему.
Оз прячет Край Часов и Лягушек в карман и меряет шагами коридор. Рыцарский плащ стелется за ним.
Оз здесь один — но не совсем, у Оза есть его сумасшедший спрайт. Джекспрайт вьётся вокруг, подлезая под ноги; отличный духовный проводник, мудрый и всезнающий.
Джекспрайт уже давно достал Оза до зубовного скрежета, запереть бы его на одной из десяти планет, спрятать в капсулу-лотос, все равно без толку валяется в его инвентеке, да толку? Только с ума быстрее сойдешь.
А ещё в глубинах планет ворочаются Обитатели; иногда Оз сворачивается под боком у Кровавого Кролика, что живёт глубоко в ядре его Края, и засыпает там. Кролик не трогает его — Оз выполнил свою миссию.

Два.

В Краю Водорослей и Пороха, как и всегда, темно и тихо. Пахнет болотом.
Оз знает: достаточно чиркнуть спичкой, чтобы эта планета взорвалась. Гилберт панически боялся своего Края и не любил его, Гилберт ходил с Освальдспрайтом за спиной, Гилберт с опаской включал лампы, боялся, боялся, боялся...
Оз шагает по кочкам; трясина ему не страшна, ни одна планета не причинит ему вреда. Он поднимается по склону пологого холма к квестовой кровати Гилберта. На белом рисунке крыльев на камне ещё видны запекшиеся пятна крови, и Оз гладит их кончиками пальцев.
Однажды Оз уснул и очутился на Дерсе, а Гилберт искал его на Проспите, да так, что Красные мили пронзили его снобличие, а он и не заметил, только проснулся с криком; он был слаб и беспомощен, порываясь искать Оза, и только вмешательство Шерон держало его, обычного ещё игрока. А потом Оз пришел — и Гилберт отдал свою жизнь ради того, чтобы жил Брейк; Элиот перенёс его жизнь в своих руках, а Оз сидел у подножия холма, не в силах даже посмотреть в ту сторону. Гилберт сам спустился вниз, и разве кто-то удивлён был, увидев Мага Надежды?

ожидающийХаос (ОХ) начал доставать спящуюТень (СТ) когда-то давно.
ОХ: ты что-то хотел?
ОХ: винс?
СТ: Да Гилберт ты в порядке
ОХ: я в медиуме, вроде это так называется.
СТ: Медиум да я знаю
СТ: Твоя планета такая мрачная
СТ: Может тебе стоит зайти ко мне
ОХ: я... подумаю. что с остальными? там были метеориты.
СТ: Кто ввел тебя в игру
ОХ: вп, его уговорил оз, как я понял
СТ: Да этого стоило ожидать
СТ: Что он потащит тебя в игру
СТ: Я сделал бы так же
СТ: Потому что я бы не хотел чтобы ты умер от дурацкого метеорита
СТ: Однако я все равно считаю что могу злиться на него
СТ: Тут опасно
ОХ: да.
ОХ: я пойду.
ОХ: хочу понять, где я оказался.
ожидающийХаос (ОХ) перестал доставать спящуюТень (СТ).

И когда Оз провёл Царапину, Гилберт умер во второй, в последний раз — героически. Его улыбка иногда снится Озу — прощальная улыбка, когда он оглянулся через плечо, прежде чем растаять в последней белой вспышке надежды.
Гилберт сгорел, чтобы Оз мог продолжить путь.
Оз утирает слёзы и прячет планету на её место в инвентеке. Джекспрайт утешающе хлопает его по плечу.
Под землёй Края глухо ворчит Ворон.

Три.

Оз жонглирует планетой, перебрасывая её из одной руки в другую. Край Роз и Яда мелькает вокруг. Оз не хочет увеличивать его — достаточно и того, что беды их начались с Принца.
Винсент даже вне богоуровня разрушил всю их удачу, начиная с врат. Винсент послушал страхоужасов, что вливали ему в уши свой шёпот на Дерсе, и разрушил врата своей планеты, заперев всех, кто успел оказаться там. Он разрушил Свет, всю их удачу, всю её.
Оз помнит его — серая кожа, удушающая атмосфера, невнятный шепот. Винсента спасла Ада — дважды. Винсента спас Мирандаспрайт — ещё до игры.
Первый раз Винсент умер от рук Ады на поле битвы, а затем встал, словно и не было ничего; тогда он ещё не был на богоуровне, а она — была и пользовалась своими способностями вовсю.

спящаяТень (СТ) начал доставать хливкогоШорька (ХШ) когда-то давно.
СТ: Лео
СТ: Ты уже в Медиуме
ХШ: Да, определенно.
ХШ: Я не вижу никаких свидетельств тому, что я в каком-то ином месте.
ХШ: Правда, вот странно.
ХШ: Я заметил, что и мой клиент-игрок, и мой сервер-игрок запускали игру с одного и того же компьютера.
ХШ: Очень странно.
СТ: А кто у тебя
ХШ: ПК была моим клиентом, а ЛЧ сервером.
СТ: Я вводил ЛЧ
ХШ: Ты был её сервером?
СТ: Да
СТ: И она пропала
ХШ: Определённо.
СТ: Не нравится мне эта игра
спящаяТень (СТ) перестал доставать хливкогоШорька (ХШ).

Винсент всегда боялся богоуровня — и Ада пошла с ним до квестовой кровати, где сама всадила ему в грудь кинжал; вспоминая это, Оз задумывается — а если бы Ада не создала им Принца Света, могла бы игра пойти по-другому? И решает: нет. Игра пошла наперекосяк очень давно.
Винсент исправлял свои ошибки — и выданная им вспышка света, которая дала им всем, ослабленным, израненным, сбежать с поля боя, сожгла его самого. А, может, он, как и всегда, сделал это только потому, что хотел спасти Гилберта. Оз не знал.
Удача вернулась к ним, но искривленная и обреченная, как все они.
Джекспрайт хихикает. Край Роз и Яда спит.
Оз прячет его.

Четыре.

На полу и стенах скачут радужные блики. Оз морщится, глядя на них — он давно разлюбил всё цветное и яркое, с тех ещё пор, как они вместе с Лео нашли тот злополучный леденец.
Кажется, он тогда поцеловал Гилберта; каким смешным он был, конфетно-цветным, сахарным, с дурацкими сладостями на одежде. Как это всё было глупо.
Край Мыслей и Хрусталя вращается посреди комнаты, словно огромная бликующая лампа.
Оз до сих пор не знает, как умер Лео. Просто однажды он пропал, а затем вернулся — вернулся уже Наследником Разума. Просто однажды он повёл Оза на одну из планет, а обратно они вернулись трикстерами.
Даже в трикстер-моде Лео вёл себя разумней Оза.

хливкийШорек (ХШ) начал доставать стеклянногоФеникса (СФ) когда-то давно.
ХШ: Я вошёл в Медиум.
СФ: Я УЖ ДУМАЛ, ЧТО ТЫ НИКОГДА ЭТОГО НЕ СДЕЛАЕШЬ.
ХШ: Ага.
ХШ: Ты сама доброта, Элиот.
СФ: ПРЫГАЮ ТУТ ПО ПЛАНЕТАМ, КАК ДУРАК
ХШ: Потерпи, ЛЧ ещё не успела войти.
СФ: ВОТ КАК ВСЕГДА.
СФ: СПЕРВА ЭТОТ МЕЛКИЙ.
ХШ: Я слышал, что вы поругались.
СФ: ОН ХОТЕЛ БЫТЬ ЛИДЕРОМ.
ХШ: Вот как?
СФ: ЛИДЕР НАШЕЙ СЕССИИ — Я.
ХШ: Не сомневаюсь.
хливкийШорек (ХШ) перестал доставать стеклянногоФеникса (СФ).

Лео единственный из них, кто не умер полностью.
Лео стал разумом — искуственным интеллектом их временного убежища — и забрал с собой туда Левиспрайта. Иногда Оз пытался поговорить с ним, но натыкался лишь на глухую стену молчания и редких вспышек злости, особенно частых, если тогда с Озом был Джекспрайт.
Оз прячет планету Лео.
В комнате становится темно.

Пять.

Край Грааля и Вспышек тоже светится, ярко, азартно, немного даже агрессивно. Оз хмыкает — ну всё же поразительно, как планеты похожи на тех, для кого они предназначены. Были предназначены, исправляет он себя, и увеличивает планету до её первоначального размера.
Элиот и жил так же — резко, ярко, словно хотел спасти всех и сам знал, как следует делать. Знал — и умел этим пользоваться.
Со слов Гилберта Оз знал, что, снобличие Элиота и он сам умерли почти в один миг — только Элиот погиб от яда и глупо, а снобличие его успело добраться до ядра Проспита, и Красные Мили не убили его, а лишь помогли возвысится.
Как он злился, когда понял, что он — Разбойник, Оз только уши затыкал и смеялся. Но с Жизнью Элиот управлялся мастерски и, когда они возносили Гилберта до Богоуровня, сумел передать всю гилбертову жизнь, до последней её капли, раненому Брейку.

стеклянныйФеникс (СФ) начал доставать восставшегоПолифема (ВП) когда-то давно.
СФ: ТЫ ТУТ?
ВП: ну и Зачем так орать
ВП: я Тебя прекрасно слышу?
СФ: КАК ОСТАЛЬНЫЕ ПОНИМАЮТ, ЧТО ТЫ ИМ ПИШЕШЬ?
ВП: Понимают!
СФ: АГА, Я ТОЖЕ ПОНЯЛ.
СФ: Я ХОТЕЛ УЗНАТЬ, КАК ПЕ.
СФ: У МЕНЯ ПУСТОЕ СЕРВЕР-ПРИЛОЖЕНИЕ.
СФ: МОЖЕТ, ЕЙ НУЖНА ПОМОЩЬ.
ВП: она Отлично?
СФ: ЭТО БЫЛ ВОПРОС?
ВП: утверждение.
ВП: можешь помочь Ст!
ВП: хотя как по мне ему бы только Остаться на этой планете.
ВП: Метеоры его друзья.
СФ: ЗАРКСИС БРЕЙК, ТЫ НЕИСПРАВИМ.
ВП: на Том и стоим!
ВП: но У него есть Клиент.
ВП: Кто-то должен его ввести?
СФ: ТЕМ И ЗАЙМУСЬ.
СФ: СПАСИБО.
стеклянныйФеникс (СФ) перестал доставать восставшегоПолифема (ВП).

Элиот любил Жизнь — и остался на поле боя. Он не умер — Оз надеется, что он не умер с их последней встречи. Просто решил помочь остаткам армии Проспита.
Оз кланяется его планете, отпихивая локтем Джекспрайта, и прячет её.
Оз уважает его решение.

Шесть.

Брейк был первым, кто погиб на поле боя. Глупо погиб, не героически, вообще никак — просто голову с плеч.
А ещё спящий Дерса — ничто не спасло от разъяренного архагента.
Оз выпускает наружу Край Карамели и Стали.

восставшийПолифем (ВП) начал доставать шелковыйРагнарек (ШР) когда-то давно.
ВП: Леди ада?
ШР: Мммм? =)
ВП: вы тОже играете!
ШР: Да =)
ШР: Тут так здорово! =))
ВП: возможно? мне Стоило бы вам помочь.
ШР: Нет-нет =)
ШР: Здесь та-а-ак интересно!
ВП: Будьте осторожны!
восставшийПолифем (ВП) перестал доставать шелковыйРагнарек (ШР).

Оз не может вспомнить, каким игроком он был — но Оз точно помнит, что именно Брейк наравне с Шерон был тем сердцем, что объединяло их всех в одну команду. Оз мысленно тасует карты — игра бы не началась без Брейка, они бы не нашли выход без Брейка; Паж Крови, не успевший дойти до богоуровня, он успел сделать для них больше, чем сам Оз.
Оз вежливо улыбается его Краю и прячет его.
Джекспрайт молчит.

Семь.

Оз не любит бывать на планете Ады. Слишком светло — и слишком страшно. Он просто катает её Край между пальцами и сам не замечает, что плачет, пока Джекспрайт не подсовывает ему платок.
В Краю Света и Ужаса вечный день, ржавые лезвия, сквозь которые пробиваются цветы, гильотины, обвитые вьюнком, пыточные инструменты, усыпанные душистой пыльцой. Сплошные противоречия — и Ада тоже противоречие, милая добрая Ада, Сильф Рока, вестница смерти и жизни.

шелковыйРагнарек (ШР) начала доставать планетарноеКольцо (ПК) когда-то давно.
ШР: Спасибо =)
ПК: *радостно кивает* Да, я тоже рада, что ты смогла войти.
ШР: Тут замечательно! =)
ПК: *соглашается*
ПК: *хочет спать*
ШР: Вооооля! =(
ШР: Я так хотела с тобой поговорить =(
ПК: С тобой поговорит моя сестра.
ПК: Она проснется.
ПК: Если она проснется.
ПК: *засыпает*
ШР: Удачи %)
шелковыйРагнарек (ШР) перестала доставать планетарноеКольцо (ПК).

Царапина была идеей Ады. Роковой идеей, как понимает сейчас Оз, но иначе она не умела.
Она Царапину провела — и сознательно осталась в рушащейся вселенной, с улыбкой сидя на краю Цилиндра и глядя, как медленно Скайя начинает всё изменять.
— Я решила перезапустить игру, — сказала она Озу и поцеловала его в щёку, — Мне за это и отвечать.
Оз плачет, стараясь, чтобы слёзы не попадали на её Край — они слишком большие, а он слишком маленький.

Восемь.

На Край Чая и Игрушек Оз почти не смотрит.
Воля обиделась на них едва ли не с самого начала. Хотела играть — и не знала, как подступиться к команде. Хотела быть со всеми — и в итоге лишила команду Времени, а сама осталась в Пустоте.
Наверное, Озу её жалко. Очень, очень жалко.

планетарноеКольцо (ПК) начала доставать последнегоЕдинорога (ПЕ) когда-то давно.
ПК: *просыпается*
ПК: Леди Шерон.
ПЕ: Я не понимаю, чего Вы от меня хотите.
ПК: *сонно осматривается*
ПК: Помощи.
ПЕ: Я Вас внимательно слушаю.
ПК: *осматривается*
ПК: Моя сестра больше не проснется.
ПЕ: Что?
ПК: Да.
ПЕ: Вы уверены?
ПК: *понимает бесполезность этого разговора*
планетарноеКольцо (ПК) перестала доставать последнегоЕдинорога (ПЕ).

А ведь, думает Оз, их единственной бедой было одно тело на двоих, которое они не могли поделить.
При мысли об этом ему становится жутко. Край Чая и Игрушек кружится где-то под потолком. Джекспрайт играет с ним, как с мячом.
Воевать с Провидицей Пустоты было сложно. Она знала — всегда знала, с самого начала! — какие действия не принесут результата, и била всегда из самых неожиданных мест. Она сошлась с Чёрной Королевой и доставила Оза на Дерс. Она играла против них — а хотела сыграть с ними. Она осталась в старом мире — а хотела быть со всеми.
Оз выходит, оставляя её Край в одной из пустых комнат.

Девять.

Раз-два-три, раз-два-три.
Оз вальсирует с Краем Теней и Невинности. Шерон бы рассмеялась, если бы увидела его, потому что Оз движется неуклюже и неловко. Впрочем, сама бы попробовала танцевать с круглой планетой, Оз бы на неё посмотрел.
Шерон была сердцем их команды — во всех смыслах. Дева Сердца, она появлялась посреди конфликта и улаживала его несколькими словами. Особенно сердечные конфликты — и она свела Винсента с Адой, и, наверное, это было одним из самых странных её решений. Но ей было видней — и она была права, команда от этого только окрепла.
Раз-два-три, раз-два-три.

последнийЕдинорг (ПЕ) начала доставать ложныйЧерный (ЛЧ) когда-то давно.
ПЕ: Алиса, вы здесь?
ЛЧ: дв.
ЛЧ: *да
ПЕ: Это хорошо. Вы в порядке?
ЛЧ: да. В полнм поррядке.
ПЕ: Точно?
ЛЧ: *сонно зевает*
ПЕ: Нет. Нет.
ПЕ: Нет, это не так.
ПЕ: Этого не может быть.
последнийЕдинорг (ПЕ) перестала доставать ложныйЧерный (ЛЧ).

Наверное, в чем-то Шерон была тем, кого называют энерговампиром. Чужие эмоции были её главной пищей — в основном духовной, но всё же... Она была словно соткана из них.
Шерон должна была быть с Озом в этом путешествии, но отказалась.
— Там слишком много эмоций, — тихо сказала она, обнимая его на прощание. — Я не выдержу.
Раз-два-три, раз-два-три.
Оз мурлычет себе под нос еле слышную мелодию и танцует в пустом зале.
Шерон одобрила бы это.

Десять.

Оз сидит на полу и баюкает Край Цепей и Дымки. Он был на нём один раз, когда они с Адой делали Царапину на Цилиндре Музыкальной шкатулки.
Алиса не видела этого.
Алиса не видела игры.
Ведьма Времени не дожила даже до входа в Медиум.
Они играли без Времени.
Они были обречены.

* * *

Когда Оз впервые идёт по новому миру, он хочет смеяться — почти. Изнутри его гложет всё та же тоска.
Мальчик стоит под деревом и смотрит на него. Оз улыбается и садится на корточки перед ним.
— Как тебя зовут? — спрашивает он; в этом нет особо смысла, Оз и так знает его имя.
— Оз, — говорит мальчик и ковыряет носком чистенького ботиночка землю. — Вы рассыпаетесь?
Оз поднимает руки к глазам. Пальцы на глазах истончаются.
— Не совсем, — говорит он.
На самом деле — не совсем; рассыпается его старое тело, а сознание сливается с этим ещё ничего не знающим о Сбарбе (и, судя по явно старинной одежде, о технике вообще) мальчиком.
Рыцарский плащ падает к ногам мальчика. Он заворачивается в него и бежит к дому, зовёт кого-то.
Оз смотрит на мир его глазами.
Уж эту игру он проведёт по своим правилам.


Название: Спите, милый принц
Бета: Уродский кролик
Размер: мини, 1130 слов
Пейринг/Персонажи: Бро, Дейв
Категория: джен
Жанр: драма, хоррор, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Дейву шесть лет.
Примечание/Предупреждения: возможен ООС.

Иногда ты слышишь крик по ночам. Он протяжный, высокий и пробирающий до самой кости. Так кричит ребёнок, падающий с крыши, отсчитывающий ступеньки собственным телом, плечо-висок-лодыжка, крутые лестницы, блеск стали на раскаленном солнце. И всякий раз ты бежишь в соседнюю комнату, только чтобы убедиться, что с ним все в порядке.
Мальчик сидит в углу комнаты и вопит. Его глаза закрыты, лицо умиротворено, а рот распахнут в идеальном крике.
Ты опускаешься перед ним на колени, в густой слой пыли − ты не утруждаешь себя уборкой, а он ещё не умеет − и пытаешься его утешить. Выходит не очень хорошо, ты никогда не был хорош в этом, но все же он просыпается и умолкает.
В целом Дейв совершенно нормальный ребёнок, насколько ты понимаешь, конечно, но по ночам он может кричать. Это происходит с разной периодичностью - иногда он молчит месяцами, а иногда тебе приходится просыпаться каждую ночь.
− Тихо, малой, − бормочешь ты, перетаскивая Дейва на кровать. − Это тупо сон.
Он кивает и жмурится, чтобы не плакать.
Чтобы уложить его, тебе приходится раздвинуть почти что настоящий балдахин из паутины над его постелью. Дейв еще раз коротко кивает и тут же поворачивается к тебе спиной.
Наутро к тебе в квартиру стучит соседка снизу, которая считает, что ты слишком громко смотришь фильм. Это странно, потому что сзади играет Дейв, грохочет мечом (твой подарок, настоящая катана, только притупленная, чтобы малой не отрезал себе часом ногу) об холодильник, кран и пол, причём явно громче, чем фильм в твоих наушниках. Но Дейв соседке не мешает.

Ты всегда знал, что тебя ждёт. Школа, колледж, инженерное образование, полупустая квартира на верхнем этаже, ребёнок в кратере на месте магазина. Твоя жизнь расписана кем-то насмешливым до последнего момента, полностью, кроме одного вопроса.
Зачем.
Ты не понимаешь, откуда у тебя знания обо всём, что тебя ждёт, и почему они не полны, но ты даже не пытаешься с ними спорить. Любое твоё сопротивление бесполезно. Все равно всё, что бы ни происходило, приведёт к тому, что предначертано.
Дейв в последнее время повторяет одну и ту же дурацкую шутку. Он все время переводит все календари на десять лет вперёд, перерисовывает даты на журналах. Ты по-своему гордишься этими его проделками, но по большей части они тебя раздражают. Это можно было бы назвать иронией - если на неё способны шестилетние дети (кроме Дейва, но его воспитываешь ты), - но только в первый раз. Проблема в том, что Дейв делает это постоянно и на все попытки убедить его не делать так больше только кивает и повторяет опять и опять.
Иногда у тебя в голове крутятся смутные образы. Ты не можешь увязать их с чем-то реальным. В твоей голове − могильники и ядовитая атмосфера, в реальности − пыль и грязь, но, кажется, Дейва все совершенно устраивает.

Ты просыпаешься посреди ночи от удушья. На твоё горло кто-то методично надавливает широко раскрытой ладонью.
− Эй, Дирк.
Ты уже не помнишь, чтобы кто-то звал тебя по имени. Этого не было несколько лет.
Твоё имя так странно звучит.
− Не притворяйся, что спишь.
У твоего собеседника тихий голос. В еле доходящем до ваших окон свете от машин и реклам ты видишь его лицо: мелкие острые зубы, выгоревшие светлые волосы, спрятанные за чёрными линзами очков глаза.
Ты отбрасываешь его ладонь и садишься. Он улыбается, зубы влажно блестят в красноватом рекламном свете. Это напоминает тебе о крови, о том, что Дейв всё-таки порезался вчера. Он держался молодцом, конечно, и не плакал, но, ты думаешь, ему было больно. Он рассек запястье и вечером старался не двигать рукой.
− Больно, − тихо подтверждает твой собеседник и наклоняется к тебе ближе. Ты чувствуешь его запах − кофе, металл и что-то ещё. − Ему всего шесть лет.
Ты почти не удивляешься тому, что он угадывает твои мысли. Наверное, если тебя чему-то и научила жизненная предопределённость, так это умению спокойно воспринимать абсолютно любую информацию.
− Ему целых шесть лет, − с едва уловимой гордостью в голосе говоришь ты.
Он изгибает губы в подобии улыбки и брезгливо отбрасывает Кэла подальше от тебя.
− Как давно ему шесть?
Ты не понимаешь, о чем он, и не успеваешь ответить. Когда ты моргаешь, мир на секунду затуманивается и наступает утро.
На кухне шумит Дейв.
Кэл сидит там же, куда ты положил его вечером.

Соседка заходит к тебе ближе к вечеру.
Она выглядит серьёзно напуганной, руки у неё дрожат.
− Когда ты подключишь телефон, Страйдер? − грозно спрашивает она.
Ты позволяешь капле удивления прокрасться на твоё лицо. Твой телефон работает без перебоев и перерывов с той самой секунды, что ты поселился в этой квартире.
− Тебя искал твой младший.
Ты удивленно смотришь на Дейва. Он бегает у соседки перед глазами и меньше всего похож на кого-то, кто мог бы искать тебя.
Соседка продолжает ворчать.
− Уж на его месте я не возвращалась бы. Сбежал три года назад, да и скатертью дорога. Умно поступил.
Ты смотришь на неё и на Дейва, не особенно вслушиваясь в её слова. Дейв корчит рожицу и убегает в свою комнату, окутанную покрывалом из пыльной паутины.
Соседка тяжело опирается на стену и испытующе смотрит на тебя.
− Что он говорил? − спрашиваешь ты, когда молчание становится напрягающим даже по твоим меркам.
− Он зайдет вечером, − цедит она и оказывает тебе услугу, наконец уходя к себе.

Ты ждешь его до полуночи. Дейв уже лег спать – во всяком случае, его не видно и не слышно, так что ты решаешь, что он уже в постели.
Он уже сидит на твоей кухне. На этот раз ты можешь рассмотреть его лучше. Одет как-то странно, и ты можешь рассмотреть его лицо. Оно кажется тебе слегка знакомым, словно ты видел его давно, в другом времени.
Он наливает тебе кофе и протягивает кружку. Вдоль запястья бежит белая нитка шрама.
Ты смотришь на неё несколько секунд.
− Дейв?
Он пожимает плечами.
− Один из.
− Ты спишь.
От улыбки того, кто назвался Дейвом, тебе не по себе. Она печальна и сосредоточенна одновременно, он смеётся над тобой, собой и миром.
− Что ты хочешь?
Дейв проводит рукой по лицу.
− Не знаю, − говорит он наконец. − Нет, серьёзно, я не знаю! Я хотел поговорить?
Он вздыхает и качает головой.
− Но я вижу, что в этом нет смысла. И, − он глубоко вдыхает. − Времени.
Ты смотришь в направлении его взгляда.
Из-под двери комнаты Дейва выбивается едко пахнущий дым. Паутина и пыль так хорошо горят.

− Мальчик, − говоришь ты, глядя поверх головы стоящего над тобой бородача. - Вы спасли мальчика? Дейва...
− Не спешите, офицер, − тихо говорит соседка. − Там никого нет.
− Ему шесть лет. Он не выберется сам.
Соседка стоит к тебе спиной и ты не видишь выражения её лица.
− Дейв Страйдер, − говорит она, − ушёл из дому три года назад. Если я хорошо помню, ему должно быть уже где-то шестнадцать.
Она никогда не симпатизировала тебе и Дейву.
Ты всегда считал, что в комнате Дейва должен убирать сам Дейв.
Если он хотел, конечно.

Название: Дейв и тьма
Бета: Уродский кролик
Размер: мини, 1076 слов
Пейринг/Персонажи: Дейв, Каркат
Категория: (пре)слэш
Жанр: драма, hurt/comfort
Рейтинг: G
Краткое содержание: Дейв не должен открывать глаза.
Примечание/Предупреждения: совсем-совсем легкое AU, возможен ООС


Дейв сидит в комнате. Вокруг темно и тихо. В наушниках что-то бормочет на грани слышимости, но Дейв не делает музыку громче. Ему хватает и этого звука.
Он проводит рукой по лицу. Оно ощущается, как чужое — оно и есть чужое, думает Дейв с обессиленной яростью и роняет руки на колени. Ему уже ничего не хочется.
Дверь гулко хлопает и по комнате разливается свет. Дейв не видит этого, только догадывается по щелчку выключателя и по тому, что под закрытыми веками сплошная темнота отступает, становясь очень темным серым. Дейв не открывает глаз, всё равно он ничего не увидит, причем не только сейчас, но и вообще когда бы то ни было в будущем.
— Опять повязку трогал? — строгим голосом спрашивает Каркат еще от двери. — Сколько можно быть таким идиотом?
Дейв пожимает плечами и поднимает голову. Каркат шуршит чем-то, прежде чем подойти; о его приближении Дейв догадывается не столько по звукам, сколько по запаху. Каркат пахнет полынью, речной водой и чем-то ещё непонятным, необычным, что не поддаётся классификации.
Он ворчит и серьёзным голосом отчитывает Дейва, поправляя повязку на его глазах. Дейв не отвечает и не сопротивляется. Напоследок Каркат проводит раскрытой ладонью по его щеке и, судя по движению воздуха, выпрямляется.
— Ты в порядке?
Дейв проводит языком по пересохшим губам и отвечает, почти физически ощущая, как слова дерут горло.
— Да, вполне.
— Я вижу.
Каркат не верит ему. Это и нормально, это и правильно — Дейв и правда далеко не в порядке.
Каркат наклоняется к нему снова и вешает Дейву на воротник очки, зацепляя их дужкой.
— Ты забыл их на столе.
Они знакомы чуть больше двух недель — с того самого момента, как Дейва поглотила тьма.
* * *
В момент запуска метеора Дейв оглянулся лишь на секунду — лишь на одну короткую секунду, на долю её, он хотел попрощаться с этой вселенной хоть взглядом. Он оглянулся, несмотря на предупреждающий крик Роуз, несмотря на то, что все закрыли ладонями глаза. Он оглянулся — и пространство превратилось в нестерпимо белую вспышку, а затем, когда белизна схлынула, в такую же нестерпимую тьму. Веки горели. В голове гулко стучала кровь.
— Снежная слепота, — поставила вердикт Роуз, осмотрев его лицо.
Дейв скривился.
— Это надолго?
Она усмехнулась и после недолгого молчания ответила.
— Не могу тебе сказать. Несколько дней, вероятно. Если, конечно, ты не станешь смотреть на свет.
— Ну разумеется.
А потом была повязка, мягкая и плотная, не пропускающая ни капли света. И беспомощность — полная, жуткая в своём коварстве. И коридоры, запутанные лабиринты комнат и проходов.
Дейв ощущал себя погруженным в густое коварное болото, но не жаловался, а шел, упрямо врезаясь в мебель и углы, путая помещения и людей. Он был уверен, что никто не замечает этого, пока однажды к нему, спящему — Дейв не мог определить, утро было или вечер, ему только оставалось полагаться на собственное чувство времени, но и оно завязло в плотной темноте под повязкой, — не пришел Каркат. Дождался, пока он проснется, деловито поправил повязку и помог ему одеться, да так и остался. На вопрос, почему именно он, Каркат, кажется, смутился, и сказал, что, мол, девчонки решили, что с ним Дейву будет значительно комфортней, чем с ними.
Ну и пусть, решил Дейв. Всё равно.
* * *
Прогноз Роуз не оправдался. Несколько дней прошли — а, по словам Карката, прошло уже две недели, но зрение никак не восстанавливалось, несмотря на повязку.
— Ещё недолго, — утверждала она всякий раз. — Дня два.
Два превращались в три, в четыре; к концу подходила третья неделя, а глаза у Дейва по-прежнему давали о себе знать горячими пульсирующими отеками на веках и полной своей бесполезностью. Каркат сидел рядом, в полутемных комнатах, не выпуская его на свет и редко оставляя одного. Иногда он гасил свет полностью, погружая комнату во тьму, и снимал с Дейва повязку, закапывал ему глаза («Ну да, — проворчал он однажды, — Я вижу в темноте, все тролли видят в темноте, и что с того?»), прикладывал к векам что-то холодное, и боль отступала, а Дейв отвлекался от мрачного погружения в собственный внутренний мир и начинал говорить, спорить о чем-то, обсуждать, болтать, болтать, болтать, — пока Каркат не объявлял, что хорошего понемножку, и не надевал повязку вновь.
В её мягкой темноте Дейв всегда молчал, перебирая мысли и раскладывая их по полкам. Не имея возможности отвлечься на постороннее — он и не подозревал раньше, сколько в его жизни завязано на возможность видеть! — он ощущал, словно тонет в чем-то вязком, что скрывал ото всех, сковав тонким льдом.
Он воспринимал собственный внутренний мир как нечто слоёное, как чередующиеся пластины живого чувства и льда. От мыслей об этом его начинал всякий раз бить озноб.
У Карката были горячие руки. Дейв чувствовал это, когда тот водил его по метеору, сжимая в ладони его дрожащие пальцы, а ещё — когда Каркат, по обоюдному молчаливому согласию, помогал ему переодеться перед сном и с утра (наверное, утра, Дейв по-прежнему терялся во времени). В этом не было, казалось, ничего такого — но внутренний холод понемногу уступал и самые верхние слои льда таяли.
И иногда, когда мысленные блуждания становились нестерпимыми, Дейв поворачивался в ту сторону, где Каркат шуршал страницами книги, и просил:
— Пройдемся?
Каркат ни разу не отказал ему в этой странной просьбе и вел, выбирая самые темные коридоры. Однажды они выбрались даже на крышу их нового жилища и Каркат описывал, как же выглядит стремительно удаляющаяся от них вселенная. Дейв задремал — а внизу, вечером, их ждал нагоняй за безрассудство и безалаберность.
Но всё же Дейв нашел время тихо сказать Каркату в горячее ухо:
— Повторим, когда я смогу снять повязку?
* * *
Каркат не спешит выпрямляться и Дейв чувствует его дыхание на своём лице и шее.
Каркат молчит.
Дейв тоже.
В воздухе веет полынью и жаром.
— У тебя отек спадать начал, — вдруг говорит Каркат. Его слова почти обжигают. Дейв хочет было сказать, что все так говорят, но замолкает.
Не все. Каркат никогда так не говорил, он просто молча помогал ему — и с лечением, и просто обычной поддержкой. А оценивать — не оценивал, и не подбадривал почем зря напрасными утверждениями о грядущем («Вот-вот, ещё два дня, думаю») возвращении зрения.
— Да?
— Совершенно точно, — серьёзно говорит он. — Я вчера видел, когда закапывал тебе глаза.
Дейв чувствует, что, если он чуть-чуть подастся вперед, то их поза из трогательной станет стеснительной и неудобной. Он просто неловко улыбается в ответ на это и с запозданием понимает, что, и правда ведь, глаза в последние дни уже перестали так болеть.
Каркат отходит. Дейв дергается было, но он только выключает свет и возвращается. Вкладывает в руки Дейву флакон с каплями, быстро развязывает повязку, но, вместо того, чтобы, как обычно, попросить Дейва открыть глаза, целует его сухими губами в лоб и в оба глаза по очереди.
Когда Дейв открывает глаза, позволяя закапать под веко прохладное лекарство, он видит, как во тьме движется едва заметный силуэт руки.

@темы: Pandora Hearts, Homestuck, заметки графомана, звуки на полях